Скандал, разразившийся на открытии Парижской выставки 1 мая 1884 года, был грандиозным. Стоя перед портретом женщины в чёрном вечернем платье, изображённой в полный рост, публика изощрялась в насмешках, которые становились всё злее. «Она напудрена как вульгарная кокотка!» «Её кожа имеет трупный оттенок!» «Вот это красавица, вы только полюбуйтесь!»
Картина, выставленная под названием «Портрет мадам X», никого не ввела в заблуждение: слишком хорошо была известна парижанам рыжеволосая модель, снискавшая весьма сомнительную славу.
Мадам Виржини Амели Готро – светская львица, супруга банкира и судоходного магната Пьера Готро, брюнетка с тонкими чертами лица, напоминающими камею, мраморно-белой кожей и фигурой в форме песочных часов – была крайне тщеславна и мечтала блистать в высшем обществе.
Она действительно использовала для лица и тела пудру цвета лаванды, подкрашивала хной волосы и брови, легко заводила романы, имела изрядно подмоченную бесконечными любовными интрижками репутацию, отличалась провокационным поведением и считалась иконой безупречного вкуса и стиля. Ходили слухи, что для поддержания «интересной бледности» Виржини Готро даже принимала мышьяк.
Несмотря на эксцентричность и довольно смелые выходки, к улюлюканью толпы мадам Готро не была готова. Более того, позируя Джону Сингеру Сардженту прелестница рассчитывала на совершенно иную реакцию публики. Несмотря на то, что инициатором написания портрета был именно художник, который буквально умолял её согласиться стать моделью для этого портрета, Виржини была впечатлена результатом и абсолютно убеждена, что создаётся шедевр. Теперь, раздавленная неудачей, она скрывалась от насмешек в стенах парижского особняка и перестала выезжать в свет.
Усилия матери – урождённой баронессы де Тернан – убедить Сарджента убрать портрет из экспозиции не увенчались успехом. Она устроила сцену, заламывая руки и стеная, что им грозит несмываемый позор. «Весь Париж издевается над моей дочерью! Её репутация разрушена. Она умрет от досады», – заявила маман, однако Сарджент был непреклонен: правила Парижского салона запрещают изъятие картины. Кроме того, в свою защиту живописец заявил, что изобразил Виржини Готро именно такой, какой она была, и что о картине нельзя сказать ничего, что уже не было бы сказано о внешности модели.
Разочарование постигло не только светскую натурщицу, но и самого художника, рассчитывавшего на приток новых заказов после ожидаемого успеха «Портрета мадам X» на Парижской выставке. Джон Сингер Сарджент, которого называли «денди образца Fin de siècle (фр. «конца эпохи»)», космополит, один из первых американских апатридов, то есть лиц без гражданства, бегло говорил на четырёх языках и получил образование в знаменитой парижской художественной школе École des Beaux-Arts.
Воспитанник яркого представителя парижского академизма Эмиля Огюста Каролюса-Дюрана, Сарджент дружил с Клодом Моне, получил из уст Родена прозвище «Ван Дейк нашего времени», писал «как Веласкес» и обладал уникальной насмотренностью.
На момент начала работы над портретом «мадам Х» Сарджент – модный парижский портретист и жаждет славы не меньше, чем его модель. Увидев Виржини Готро в 1881 году, он был сражён ею и через друга просил позволения написать портрет. «У меня есть огромное желание изобразить её, и есть основания полагать, что она позволит сделать это, поскольку ждёт того, кто сможет отдать дань уважения её красоте. Если вы с ней поладите и встретитесь в Париже, то, возможно, вы сможете ей сказать, что я человек потрясающего таланта», – без ложной скромности писал художник.
Строго говоря, Виржини Готро не была красавицей в классическом понимании смысла этого слова. Слишком длинный нос, слишком тонкие губы, слишком высокая линия роста волос, слишком выступающий подбородок… Слишком много «слишком».
Однако изящная фигура, тонкая талия, неприкрытая чувственность, неуловимый природный магнетизм, интригующая нестандартность, о которой Виржини прекрасно знала, и умение подчеркнуть достоинства внешности позволили ей стать заметной фигурой в парижском свете. «Профессиональная красавица» – так называли тех, кто достиг определённого социального статуса за счёт внешней привлекательности, и мадам Готро в этом весьма преуспела. Американский художник Эдвард Симмонс, очарованный ею, утверждал, что «постоянно преследовал её, как оленя».
Всё бы хорошо, если бы не одно «но»: в высшее парижское общество вход Мари-Виржини де Тернан и её дочери был закрыт, и брак последней с банкиром Пьером Готро ничего не изменил. А амбициозная и самоуверенная малышка Виржини мечтала протиснуться в аристократические круги. Как угодно: в узкую дверную щель, зайцем, с чёрного хода, на птичьих правах!
Парижским снобам казались сомнительными и дворянское происхождение баронессы де Тернан, и её брак с итальянцем Анатолем Пласидо Авеньо. Подумаешь, какие-то плантаторы из Луизианы, потомки белых креолов! Анатоль Авеньо служил в армии Конфедерации, командовал батальоном зуавов «Луизианские тигры» и умер в 1862 году от ран, полученных в битве при Шайло в период Гражданской войны в США. Сражении, в котором южане одержали победу, пролив реки крови – своей и чужой.
Вдова вместе с Виржини Амели, которой на тот момент было восемь лет, и её сестрой Жюли перебралась в Париж, где дочери получили образование. Выгодный брак семнадцатилетней Амели с господином Готро, который был вдвое старше, позволил ей вращаться в определённых кругах, но проникнуть в высшие сферы никак не удавалось. Именно поэтому мадам Готро, упорно отклонявшая предложения других художников, спустя два года уступила уговорам Сарджента: в надежде, что успех картины поможет её светским успехам и позволит приблизиться, наконец, к вожделенной аристократии.
Приступив к написанию портрета в первые месяцы 1883 года, Сарджент рассчитывал закончить его за три недели, но не учёл характер и образ жизни Виржини Готро.
Она имела массу светских обязанностей, заботилась о четырёхлетней дочери, руководила многочисленной домашней прислугой и принимала гостей. Кроме того, муза Сарджента не обладала усидчивостью, необходимой, чтобы в течение долгого времени позировать художнику, и он жаловался на ускользающую от его кисти «красоту, которую невозможно изобразить», и «безнадёжную лень» капризной натурщицы.
В июне 1883 года по приглашению Готро Сарджент посетил её загородное поместье в Бретани, однако и там не слишком продвинулся. 7 сентября он пишет: «Все еще в Параме, греюсь в сиянии лица моей прекрасной модели», а чуть позднее сообщает: «Лето определенно закончилось, и признаю, я был рад быть в Les Chênes».
Проблема заключалась ещё и в том, что портретист долгое время не мог найти удачную позу для своей модели. Всего в этот период он создал около 30 рисунков и набросков маслом, но именно эскиз, на котором Виржини стоит, опираясь одной рукой на столик в стиле ампир, стал финальным.
Остаётся открытым вопрос, почему искушённая парижская публика не приняла портрет и обрушилась с беспощадной критикой как на мадам Готро, так и на Сарджента. Ведь на взгляд наших с вами современников в картине нет ничего неприличного! Высокая, статная, элегантная женщина в шёлковом платье с изящным лифом, который поддерживают бретельки из драгоценных камней, стоит в профиль к зрителю. В её медных волосах сверкает тонкая бриллиантовая тиара, тёмное платье оттеняет белую кожу, делая женщину похожей на античную скульптуру.
Всё дело в одной бретельке, которая в первоначальном варианте была спущена с плеча модели. В сочетании с чрезвычайно смелым декольте это вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Что тут началось! Блюстители морали и святоши всех мастей взвились на дыбы, добропорядочные граждане схватились за сердце. Какое бесстыдство! Как он мог! Как ОНА посмела!
«Ещё одно движение, – захлёбывался ядом критик из «Фигаро», – и дама полностью окажется на свободе». Это была неправда, поскольку лиф – по сути, жёсткий корсет, державшийся на китовом усе и металлических вставках – не мог упасть, а бретельки имели чисто декоративное назначение.
Столь откровенный туалет мадам Х был воспринят как намёк на фривольное поведение Виржини Готро. Штатная героиня скандальной светской хроники, она давно торчала у всех занозой в глазу, вызывая одновременно восхищение, любопытство, зависть, острое плотское желание и гнев.
Поводом для возмущения стало даже розовое ухо модели, дерзко алевшее на фоне белоснежной кожи – ещё один камень в огород мадам Готро, напоминавший об использовании косметики, что в те времена считалось признаком вульгарности, дурного вкуса и ассоциировалось с непристойными женщинами.
Низкий столик, ножки которого украшают фигуры сирен, бриллиантовая тиара и горделивая поза модели – прямая аллюзия на богиню охоты, женственности и плодородия Диану – подчёркивал яркую, хищную, демонстративную, очень чувственную привлекательность грешной дочери Евы. «Мне нет нужды смотреть на вас, – словно говорит она, – вы и так падёте к моим ногам!» Столь явный посыл надменного превосходства был прочитан обществом, и оно не простило обиды.
Сарджент переписал картину, подняв бретельку на плечо, но это уже не могло спасти ситуацию. Репутация мадам Готро была окончательно погублена. Униженная скандалом, она несколько лет зализывала раны, а путь в высшее общество для легкомысленной кокетки навсегда был закрыт.
Карьера Сарджента, которую он так кропотливо и тщательно выстраивал в парижском обществе, также пошла прахом. Рассчитывая на широкий публичный резонанс, художник не сумел предвидеть, куда качнётся маятник общественного мнения.
Состоятельные клиенты отменили свои заказы, и Сарджент был вынужден переехать сначала в Лондон, а затем в США, где всё-таки прославился как талантливый портретист, увековечив на своих полотнах президентов, известных политических деятелей и бизнесменов.
Примечательно, что через семь лет, когда страсти поутихли, Виржини Готро снова позировала – на этот раз Гюставу Куртуа. Несмотря на то, что, как и на скандальном портрете 1884 года, она изображена в светлом платье с глубоким декольте, одна из бретелек которого спущена с плеча, а маленькое ухо всё так же вызывающе пылает на фоне алебастровой кожи, эта картина не вызвала негодования публики и была воспринята весьма благосклонно.
В 1898 году Антонио де ла Гандара изобразил мадам Готро со спины в изысканном бальном платье, с веером в руке. Считается, что именно этот портрет Виржини Готро ценила больше всего.
Джон Сингер Сарджент выставил «Портрет мадам Х» сначала в своей парижской, а затем в лондонской мастерской. В 1916 году, уже после смерти мадам Готро, он продал нашумевшую картину нью-йоркскому The Metropolitan Museum of Art, признав: «Я считаю, это лучшее произведение, созданное мной».
Вторая, неоконченная версия портрета со спущенной правой бретелькой выставлена в галерее Тейт (Tate Britain) в Лондоне.
Сегодня «Портрет мадам Х» – признанный шедевр классической живописи, гимн торжествующей женственности и красоте. Гордая, загадочная, пленительная, невероятно притягательная, мадам Готро с картины Сарджента и по сей день будоражит воображение зрителей, заслужив эпитет «американской Моны Лизы».
Леся Юрьева
Виржини Амели Готро, в девичестве Авеньо (Virginie Amélie Avegno Gautreau) родилась 29 января 1859 года в Новом Орлеане, штат Луизиана, США. Фотография 1878 года
Джон Сингер Сарджент. «Portrait de Madame X», 1884. Холст, масло. 234,85 × 109,86 см. Музей Метрополитен, Нью-Йорк
Джон Сингер Сарджент. Автопортрет, 1892. Нициональный музей Швеции, Стокгольм
Джон Сингер Сарджент. «Мадам Готро пьёт тост»., 1883. Isabella Stewart Gardner Museum;, Бостон, штат Массачусетс, США
Джон Сингер Сарджент. Набросок к портрету мадам Готро, 1883. Белая бумага, графитовый карандаш, акварель. Harvard Art Museums / Fogg Art Museum. Кембридж, штат Массачусетс, США. Из коллекции Гренвилла Л. Уинтропа
Джон Сингер Сарджент. Набросок к портрету мадам Пьер Готро. Графитовый карандаш на кремовой бумаге. Ок. 1883-1884. Музей Метрополитен, Нью-Йорк
Картина, выставленная под названием «Портрет мадам X», никого не ввела в заблуждение: слишком хорошо была известна парижанам рыжеволосая модель, снискавшая весьма сомнительную славу.
Мадам Виржини Амели Готро – светская львица, супруга банкира и судоходного магната Пьера Готро, брюнетка с тонкими чертами лица, напоминающими камею, мраморно-белой кожей и фигурой в форме песочных часов – была крайне тщеславна и мечтала блистать в высшем обществе.
Она действительно использовала для лица и тела пудру цвета лаванды, подкрашивала хной волосы и брови, легко заводила романы, имела изрядно подмоченную бесконечными любовными интрижками репутацию, отличалась провокационным поведением и считалась иконой безупречного вкуса и стиля. Ходили слухи, что для поддержания «интересной бледности» Виржини Готро даже принимала мышьяк.
Несмотря на эксцентричность и довольно смелые выходки, к улюлюканью толпы мадам Готро не была готова. Более того, позируя Джону Сингеру Сардженту прелестница рассчитывала на совершенно иную реакцию публики. Несмотря на то, что инициатором написания портрета был именно художник, который буквально умолял её согласиться стать моделью для этого портрета, Виржини была впечатлена результатом и абсолютно убеждена, что создаётся шедевр. Теперь, раздавленная неудачей, она скрывалась от насмешек в стенах парижского особняка и перестала выезжать в свет.
Усилия матери – урождённой баронессы де Тернан – убедить Сарджента убрать портрет из экспозиции не увенчались успехом. Она устроила сцену, заламывая руки и стеная, что им грозит несмываемый позор. «Весь Париж издевается над моей дочерью! Её репутация разрушена. Она умрет от досады», – заявила маман, однако Сарджент был непреклонен: правила Парижского салона запрещают изъятие картины. Кроме того, в свою защиту живописец заявил, что изобразил Виржини Готро именно такой, какой она была, и что о картине нельзя сказать ничего, что уже не было бы сказано о внешности модели.
Разочарование постигло не только светскую натурщицу, но и самого художника, рассчитывавшего на приток новых заказов после ожидаемого успеха «Портрета мадам X» на Парижской выставке. Джон Сингер Сарджент, которого называли «денди образца Fin de siècle (фр. «конца эпохи»)», космополит, один из первых американских апатридов, то есть лиц без гражданства, бегло говорил на четырёх языках и получил образование в знаменитой парижской художественной школе École des Beaux-Arts.
Воспитанник яркого представителя парижского академизма Эмиля Огюста Каролюса-Дюрана, Сарджент дружил с Клодом Моне, получил из уст Родена прозвище «Ван Дейк нашего времени», писал «как Веласкес» и обладал уникальной насмотренностью.
На момент начала работы над портретом «мадам Х» Сарджент – модный парижский портретист и жаждет славы не меньше, чем его модель. Увидев Виржини Готро в 1881 году, он был сражён ею и через друга просил позволения написать портрет. «У меня есть огромное желание изобразить её, и есть основания полагать, что она позволит сделать это, поскольку ждёт того, кто сможет отдать дань уважения её красоте. Если вы с ней поладите и встретитесь в Париже, то, возможно, вы сможете ей сказать, что я человек потрясающего таланта», – без ложной скромности писал художник.
Строго говоря, Виржини Готро не была красавицей в классическом понимании смысла этого слова. Слишком длинный нос, слишком тонкие губы, слишком высокая линия роста волос, слишком выступающий подбородок… Слишком много «слишком».
Однако изящная фигура, тонкая талия, неприкрытая чувственность, неуловимый природный магнетизм, интригующая нестандартность, о которой Виржини прекрасно знала, и умение подчеркнуть достоинства внешности позволили ей стать заметной фигурой в парижском свете. «Профессиональная красавица» – так называли тех, кто достиг определённого социального статуса за счёт внешней привлекательности, и мадам Готро в этом весьма преуспела. Американский художник Эдвард Симмонс, очарованный ею, утверждал, что «постоянно преследовал её, как оленя».
Всё бы хорошо, если бы не одно «но»: в высшее парижское общество вход Мари-Виржини де Тернан и её дочери был закрыт, и брак последней с банкиром Пьером Готро ничего не изменил. А амбициозная и самоуверенная малышка Виржини мечтала протиснуться в аристократические круги. Как угодно: в узкую дверную щель, зайцем, с чёрного хода, на птичьих правах!
Парижским снобам казались сомнительными и дворянское происхождение баронессы де Тернан, и её брак с итальянцем Анатолем Пласидо Авеньо. Подумаешь, какие-то плантаторы из Луизианы, потомки белых креолов! Анатоль Авеньо служил в армии Конфедерации, командовал батальоном зуавов «Луизианские тигры» и умер в 1862 году от ран, полученных в битве при Шайло в период Гражданской войны в США. Сражении, в котором южане одержали победу, пролив реки крови – своей и чужой.
Вдова вместе с Виржини Амели, которой на тот момент было восемь лет, и её сестрой Жюли перебралась в Париж, где дочери получили образование. Выгодный брак семнадцатилетней Амели с господином Готро, который был вдвое старше, позволил ей вращаться в определённых кругах, но проникнуть в высшие сферы никак не удавалось. Именно поэтому мадам Готро, упорно отклонявшая предложения других художников, спустя два года уступила уговорам Сарджента: в надежде, что успех картины поможет её светским успехам и позволит приблизиться, наконец, к вожделенной аристократии.
Приступив к написанию портрета в первые месяцы 1883 года, Сарджент рассчитывал закончить его за три недели, но не учёл характер и образ жизни Виржини Готро.
Она имела массу светских обязанностей, заботилась о четырёхлетней дочери, руководила многочисленной домашней прислугой и принимала гостей. Кроме того, муза Сарджента не обладала усидчивостью, необходимой, чтобы в течение долгого времени позировать художнику, и он жаловался на ускользающую от его кисти «красоту, которую невозможно изобразить», и «безнадёжную лень» капризной натурщицы.
В июне 1883 года по приглашению Готро Сарджент посетил её загородное поместье в Бретани, однако и там не слишком продвинулся. 7 сентября он пишет: «Все еще в Параме, греюсь в сиянии лица моей прекрасной модели», а чуть позднее сообщает: «Лето определенно закончилось, и признаю, я был рад быть в Les Chênes».
Проблема заключалась ещё и в том, что портретист долгое время не мог найти удачную позу для своей модели. Всего в этот период он создал около 30 рисунков и набросков маслом, но именно эскиз, на котором Виржини стоит, опираясь одной рукой на столик в стиле ампир, стал финальным.
Остаётся открытым вопрос, почему искушённая парижская публика не приняла портрет и обрушилась с беспощадной критикой как на мадам Готро, так и на Сарджента. Ведь на взгляд наших с вами современников в картине нет ничего неприличного! Высокая, статная, элегантная женщина в шёлковом платье с изящным лифом, который поддерживают бретельки из драгоценных камней, стоит в профиль к зрителю. В её медных волосах сверкает тонкая бриллиантовая тиара, тёмное платье оттеняет белую кожу, делая женщину похожей на античную скульптуру.
Всё дело в одной бретельке, которая в первоначальном варианте была спущена с плеча модели. В сочетании с чрезвычайно смелым декольте это вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Что тут началось! Блюстители морали и святоши всех мастей взвились на дыбы, добропорядочные граждане схватились за сердце. Какое бесстыдство! Как он мог! Как ОНА посмела!
«Ещё одно движение, – захлёбывался ядом критик из «Фигаро», – и дама полностью окажется на свободе». Это была неправда, поскольку лиф – по сути, жёсткий корсет, державшийся на китовом усе и металлических вставках – не мог упасть, а бретельки имели чисто декоративное назначение.
Столь откровенный туалет мадам Х был воспринят как намёк на фривольное поведение Виржини Готро. Штатная героиня скандальной светской хроники, она давно торчала у всех занозой в глазу, вызывая одновременно восхищение, любопытство, зависть, острое плотское желание и гнев.
Поводом для возмущения стало даже розовое ухо модели, дерзко алевшее на фоне белоснежной кожи – ещё один камень в огород мадам Готро, напоминавший об использовании косметики, что в те времена считалось признаком вульгарности, дурного вкуса и ассоциировалось с непристойными женщинами.
Низкий столик, ножки которого украшают фигуры сирен, бриллиантовая тиара и горделивая поза модели – прямая аллюзия на богиню охоты, женственности и плодородия Диану – подчёркивал яркую, хищную, демонстративную, очень чувственную привлекательность грешной дочери Евы. «Мне нет нужды смотреть на вас, – словно говорит она, – вы и так падёте к моим ногам!» Столь явный посыл надменного превосходства был прочитан обществом, и оно не простило обиды.
Сарджент переписал картину, подняв бретельку на плечо, но это уже не могло спасти ситуацию. Репутация мадам Готро была окончательно погублена. Униженная скандалом, она несколько лет зализывала раны, а путь в высшее общество для легкомысленной кокетки навсегда был закрыт.
Карьера Сарджента, которую он так кропотливо и тщательно выстраивал в парижском обществе, также пошла прахом. Рассчитывая на широкий публичный резонанс, художник не сумел предвидеть, куда качнётся маятник общественного мнения.
Состоятельные клиенты отменили свои заказы, и Сарджент был вынужден переехать сначала в Лондон, а затем в США, где всё-таки прославился как талантливый портретист, увековечив на своих полотнах президентов, известных политических деятелей и бизнесменов.
Примечательно, что через семь лет, когда страсти поутихли, Виржини Готро снова позировала – на этот раз Гюставу Куртуа. Несмотря на то, что, как и на скандальном портрете 1884 года, она изображена в светлом платье с глубоким декольте, одна из бретелек которого спущена с плеча, а маленькое ухо всё так же вызывающе пылает на фоне алебастровой кожи, эта картина не вызвала негодования публики и была воспринята весьма благосклонно.
В 1898 году Антонио де ла Гандара изобразил мадам Готро со спины в изысканном бальном платье, с веером в руке. Считается, что именно этот портрет Виржини Готро ценила больше всего.
Джон Сингер Сарджент выставил «Портрет мадам Х» сначала в своей парижской, а затем в лондонской мастерской. В 1916 году, уже после смерти мадам Готро, он продал нашумевшую картину нью-йоркскому The Metropolitan Museum of Art, признав: «Я считаю, это лучшее произведение, созданное мной».
Вторая, неоконченная версия портрета со спущенной правой бретелькой выставлена в галерее Тейт (Tate Britain) в Лондоне.
Сегодня «Портрет мадам Х» – признанный шедевр классической живописи, гимн торжествующей женственности и красоте. Гордая, загадочная, пленительная, невероятно притягательная, мадам Готро с картины Сарджента и по сей день будоражит воображение зрителей, заслужив эпитет «американской Моны Лизы».
Леся Юрьева
Виржини Амели Готро, в девичестве Авеньо (Virginie Amélie Avegno Gautreau) родилась 29 января 1859 года в Новом Орлеане, штат Луизиана, США. Фотография 1878 года
Джон Сингер Сарджент. «Portrait de Madame X», 1884. Холст, масло. 234,85 × 109,86 см. Музей Метрополитен, Нью-Йорк
Джон Сингер Сарджент. Автопортрет, 1892. Нициональный музей Швеции, Стокгольм
Джон Сингер Сарджент. «Мадам Готро пьёт тост»., 1883. Isabella Stewart Gardner Museum;, Бостон, штат Массачусетс, США
Джон Сингер Сарджент. Набросок к портрету мадам Готро, 1883. Белая бумага, графитовый карандаш, акварель. Harvard Art Museums / Fogg Art Museum. Кембридж, штат Массачусетс, США. Из коллекции Гренвилла Л. Уинтропа
Джон Сингер Сарджент. Набросок к портрету мадам Пьер Готро. Графитовый карандаш на кремовой бумаге. Ок. 1883-1884. Музей Метрополитен, Нью-Йорк
