- Специальный корреспондент
Итак, Нью-Йорк, начало Экс экс века. Вы заходите в случайный бар, попавшийся где-то на улице, и заказываете пивко. Вам приносят кружку и.... нечто, что вы совершенно не хотели бы видеть рядом с собой. Бутерброд с чем-то напоминающим мясо. Хлеб совершенно сухой, мясо с плесенью. Всё это выглядит, как будто уже несколько месяцев лежало где-то на столе (а может быть, и под ним). Пока вам его несли, вы видели, как бармен уронил сэндвич на пол, поднял, отряхнул и положил перед вами. Вы с удивлением оглядываетесь и обнаруживаете, что у многих людей по соседству лежат аналогичные закуски. Но их никто не ест, а уходя просто откладывают. Бармен невозмутимо их забирает, словно вся эта процедура для него в порядке вещей. А вот там за приоткрытой дверью, это что? Пара кроватей с грязными простынями. В баре? Что происходит?
Приятного вам аппетита. Вы можете не есть, это за счет заведения.
А происходят Сэндвичи Рейнса. Названы они в честь сенатора от штата Нью-Йорк Джона Рейнса, который был заклятым врагом всех любителей пропустить кружечку после трудового дня. Это был вполне себе обычный политик-популист. Обещал избирателям много, но как только пришёл к власти, как-то позабыл про необходимость их выполнять и принялся жутко закручивать гайки. Он был из республиканцев и ратовал за религию, здоровый образ жизни и всё хорошее, против всего плохого (ну а как вы думали?). Больше всего его раздражало повальное пьянство простых людей. Поэтому он разработал ряд законов, которые обуздали бы эту социальную язву. И вся пачка проектов и указаний была запущена «в продакшн» в 1896 году.
Собственно, сам виновник этого торжества.
Часть из них выглядели по тем временам вполне здраво: запрет на питейные заведения в пределах 60 метров от школ и церквей или увеличение возраста, когда можно купить выпивку до 18 лет. По его предложениям повысили стоимость годовой лицензии на спиртное, чтобы отсеять откровенно отстойные точки (тогда в Нью-Йорке было 8 тысяч заведений, большинство из которых было настолько злачными местами, что посещали их только немногие люди с крепкими нервами и желудками). А вот другая часть законов выглядела для избирателей форменным издевательством — например, закрытие питейных заведений по воскресеньям. Да, в самый «хлебный день». И нью-йоркцам это не понравилось. Например, тем рабочим, которые только что оттрубили на заводе шесть дней подряд и в свой законный выходной мечтающих отдохнуть в баре.
Ну давай, объясни этим ребятам, что им нельзя выпить в выходной.
Что ещё больше раздражало людей в законе, так это лазейка, которую была специально оставлена для богатых людей и прочих аристократов. Мало того что они в течение недели не были привязаны к работе, так ещё и в воскресенье могли напиваться. Ведь для гостиниц и частных клубов было сделано исключение из этого закона. Там спиртное могли продавать когда угодно. Дело в том, что воскресенье — это день, когда слуги отдыхали и богатым семьям приходилось питаться вне дома. И где это делать, если не в ресторанах при гостиницах или в клубах. Короче, сами создали привилегию, сами воспользовались, сами порадовались. Но американцы не были бы американцами, если бы бизнес быстро не сориентировался в изменившейся обстановке. Вскоре, буквально за месяц в Нью-Йорке было зарегистрировано рекордное количество гостиниц и частных клубов. Для того чтобы сойти за отель, в глазах закона вполне хватало нескольких кроватей, стоящих где-нибудь на территории. Пусть это будет даже кладовка. Ах, так, решили законодатели и выпустили дополнение, которое требовало бы, чтобы пиво отпускали только вместе с едой — исключительно в составе комплексного обеда. Отлично, ответили бармены и создали те самые бутерброды, как дополнение к выпивке. Комплексный обед есть? Есть. Еду подаём? Подаём. А если кто-то не голоден, и не хочет этот... ээээм... бутерброд, так это же не причина отказывать ему в выпивке? Некоторые особо наглые даже не заморачивались тем, чтобы это приспособление было съедобно целиком. Закон же не определял границы. Поэтому где-то подавали старый кусок сыра между деревяшками. Кто-то клал кирпич между ломтиками хлеба. Особой популярностью в барах пользовались резиновые заменители мяса — дешёво и практично. На удивление, но полицейские и судьи встали на сторону народа, признав этот бутерброд полноценной едой (крекеры за таковую не считалось, кстати). Будучи ближе к народу они, видимо, понимали, к чему может привести попытка ограничить ирландцев в выпивке.
Добро пожаловать к нам, но у нас дорого и пафосно. Не для тебя, жалкий ирландишко.
Рейнс был ошеломлён подобным поворотом и предательством. Он обвинял исполнительные власти в извращении своего закона. Тем временем количество отелей только в Бруклине за полгода прыгнуло с тринадцати штук до более двух тысяч. Число клубов выросло в десятки раз. Помните, про эффект кобры? Вот же он! Вместо того чтобы обеспечить людям нравственность и повысит мораль, власти получили резкий взлёт проституции и случайного секса по пьяни. Ведь теперь в Нью-Йорке была целая куча дешёвых гостиниц и даже бары с кроватями. Куда пойти с девушкой искать не надо — заходи в любой салун и попробуй договориться с барменом(а это было не очень сложно, ведь многим владельцам заведений надо было как-то отбивать аренду новых помещений). Некоторые из хозяев даже переквалифицировались в сутенеры, чтобы увеличить приход финансов. А то, чего кровати простаивают? А уж как пьяницы радовались этому повороту событий. Теперь можно было завалиться спать прямо в баре, а значит, позволить себе выпить больше, не боясь сбить автопилот до дома. Даже больше. Бары должны были соблюдать часы продажи спиртного, а вот отели... нет. Они могли быть открыты круглосуточно. Что уж говорить, если даже Метрополитен-опера специально добавила 10 спален, чтобы иметь возможность предлагать вино поздним вечером.
Карта Бродвея 1899 года. «Отели Рейнса» помечены буквой R. Шесть штук, я посчитал.
В течение нескольких лет в законах Нью-Йорка творилась полная неразбериха. Запрещали одно, потом другое, устанавливали лимиты по количеству кроватей и метражу (стали активно использовать подвалы и чердаки). Ушлые торговцы всегда находили лазейку. Наконец в 1902 году власти и бизнес пришли к, по словам Рейнса, единственному компромиссу, возможному в этом проклятом Нью-Йорке — надбавке за обязательный сэндвич. Теперь, если вы покупали в воскресенье выпивку, она просто стоила дороже, а еда... да и фиг с ней, если не хотите, её можно было не брать. Подобное устраивало примерно всех, кроме совсем уж нищих. Ну а дальше пошло постепенное ужесточение законодательства. Оговаривалось минимальное количество комнат, чтобы считаться отелем, росли акцизы и запрет продажи спиртного в заведения признанными «неотелями». Под это дело был создандаже специальный «Комитет четырнадцати», который должен был проверять отели на их... отелистость. А в 1919 году всё трансформировалось в знаменитый Сухой закон. Который тоже ничем хорошим не кончился. Там нашли аналогичные, забавные лазейки, которые надолго изменили вкусы американцев.
Приятного вам аппетита. Вы можете не есть, это за счет заведения.
А происходят Сэндвичи Рейнса. Названы они в честь сенатора от штата Нью-Йорк Джона Рейнса, который был заклятым врагом всех любителей пропустить кружечку после трудового дня. Это был вполне себе обычный политик-популист. Обещал избирателям много, но как только пришёл к власти, как-то позабыл про необходимость их выполнять и принялся жутко закручивать гайки. Он был из республиканцев и ратовал за религию, здоровый образ жизни и всё хорошее, против всего плохого (ну а как вы думали?). Больше всего его раздражало повальное пьянство простых людей. Поэтому он разработал ряд законов, которые обуздали бы эту социальную язву. И вся пачка проектов и указаний была запущена «в продакшн» в 1896 году.
Собственно, сам виновник этого торжества.
Часть из них выглядели по тем временам вполне здраво: запрет на питейные заведения в пределах 60 метров от школ и церквей или увеличение возраста, когда можно купить выпивку до 18 лет. По его предложениям повысили стоимость годовой лицензии на спиртное, чтобы отсеять откровенно отстойные точки (тогда в Нью-Йорке было 8 тысяч заведений, большинство из которых было настолько злачными местами, что посещали их только немногие люди с крепкими нервами и желудками). А вот другая часть законов выглядела для избирателей форменным издевательством — например, закрытие питейных заведений по воскресеньям. Да, в самый «хлебный день». И нью-йоркцам это не понравилось. Например, тем рабочим, которые только что оттрубили на заводе шесть дней подряд и в свой законный выходной мечтающих отдохнуть в баре.
Ну давай, объясни этим ребятам, что им нельзя выпить в выходной.
Что ещё больше раздражало людей в законе, так это лазейка, которую была специально оставлена для богатых людей и прочих аристократов. Мало того что они в течение недели не были привязаны к работе, так ещё и в воскресенье могли напиваться. Ведь для гостиниц и частных клубов было сделано исключение из этого закона. Там спиртное могли продавать когда угодно. Дело в том, что воскресенье — это день, когда слуги отдыхали и богатым семьям приходилось питаться вне дома. И где это делать, если не в ресторанах при гостиницах или в клубах. Короче, сами создали привилегию, сами воспользовались, сами порадовались. Но американцы не были бы американцами, если бы бизнес быстро не сориентировался в изменившейся обстановке. Вскоре, буквально за месяц в Нью-Йорке было зарегистрировано рекордное количество гостиниц и частных клубов. Для того чтобы сойти за отель, в глазах закона вполне хватало нескольких кроватей, стоящих где-нибудь на территории. Пусть это будет даже кладовка. Ах, так, решили законодатели и выпустили дополнение, которое требовало бы, чтобы пиво отпускали только вместе с едой — исключительно в составе комплексного обеда. Отлично, ответили бармены и создали те самые бутерброды, как дополнение к выпивке. Комплексный обед есть? Есть. Еду подаём? Подаём. А если кто-то не голоден, и не хочет этот... ээээм... бутерброд, так это же не причина отказывать ему в выпивке? Некоторые особо наглые даже не заморачивались тем, чтобы это приспособление было съедобно целиком. Закон же не определял границы. Поэтому где-то подавали старый кусок сыра между деревяшками. Кто-то клал кирпич между ломтиками хлеба. Особой популярностью в барах пользовались резиновые заменители мяса — дешёво и практично. На удивление, но полицейские и судьи встали на сторону народа, признав этот бутерброд полноценной едой (крекеры за таковую не считалось, кстати). Будучи ближе к народу они, видимо, понимали, к чему может привести попытка ограничить ирландцев в выпивке.
Добро пожаловать к нам, но у нас дорого и пафосно. Не для тебя, жалкий ирландишко.
Рейнс был ошеломлён подобным поворотом и предательством. Он обвинял исполнительные власти в извращении своего закона. Тем временем количество отелей только в Бруклине за полгода прыгнуло с тринадцати штук до более двух тысяч. Число клубов выросло в десятки раз. Помните, про эффект кобры? Вот же он! Вместо того чтобы обеспечить людям нравственность и повысит мораль, власти получили резкий взлёт проституции и случайного секса по пьяни. Ведь теперь в Нью-Йорке была целая куча дешёвых гостиниц и даже бары с кроватями. Куда пойти с девушкой искать не надо — заходи в любой салун и попробуй договориться с барменом(а это было не очень сложно, ведь многим владельцам заведений надо было как-то отбивать аренду новых помещений). Некоторые из хозяев даже переквалифицировались в сутенеры, чтобы увеличить приход финансов. А то, чего кровати простаивают? А уж как пьяницы радовались этому повороту событий. Теперь можно было завалиться спать прямо в баре, а значит, позволить себе выпить больше, не боясь сбить автопилот до дома. Даже больше. Бары должны были соблюдать часы продажи спиртного, а вот отели... нет. Они могли быть открыты круглосуточно. Что уж говорить, если даже Метрополитен-опера специально добавила 10 спален, чтобы иметь возможность предлагать вино поздним вечером.
Карта Бродвея 1899 года. «Отели Рейнса» помечены буквой R. Шесть штук, я посчитал.
В течение нескольких лет в законах Нью-Йорка творилась полная неразбериха. Запрещали одно, потом другое, устанавливали лимиты по количеству кроватей и метражу (стали активно использовать подвалы и чердаки). Ушлые торговцы всегда находили лазейку. Наконец в 1902 году власти и бизнес пришли к, по словам Рейнса, единственному компромиссу, возможному в этом проклятом Нью-Йорке — надбавке за обязательный сэндвич. Теперь, если вы покупали в воскресенье выпивку, она просто стоила дороже, а еда... да и фиг с ней, если не хотите, её можно было не брать. Подобное устраивало примерно всех, кроме совсем уж нищих. Ну а дальше пошло постепенное ужесточение законодательства. Оговаривалось минимальное количество комнат, чтобы считаться отелем, росли акцизы и запрет продажи спиртного в заведения признанными «неотелями». Под это дело был создандаже специальный «Комитет четырнадцати», который должен был проверять отели на их... отелистость. А в 1919 году всё трансформировалось в знаменитый Сухой закон. Который тоже ничем хорошим не кончился. Там нашли аналогичные, забавные лазейки, которые надолго изменили вкусы американцев.
